РАДИАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Вспоминает Савицкий Ю.В.

Первый реактор АД запустили 28 августа 1958 года, а меня назначили старшим инженером службы дозиметрии в группу В.Г. Полюхова 3 сентября 1958 года.

Тогда ВУЗы еще не готовили специалистов по радиационной безопасности, меня назначили потому, что приборы первого поколения были в основном вакуумные, а это по моей специальности, благо наша система обучения всегда охватывала широкий круг вопросов. Пришлось приобретать опыт и учиться всю жизнь.

Ныне в радиологической лаборатории, которую я возглавляю, используются приборы четвертого поколения: гамма-спектрометричес-кие комплексы с полупроводниковыми детекторами с компьютеризацией процессов измерения.

Объемы и спектр измерений год от года росли, можно сказать, в арифметической прогрессии. Надо было оценивать радиационную обстановку в местах работы персонала, в том числе и у строителей - солдат и заключенных. Вести исследования и контроль на полигоне подземного захоронения жидких отходов («Северный»). Обследовать окружающую воздушную среду, грунты, растения, животных, продукты питания в селах и, конечно, воду в Енисее. К тому же, велись ядерные испытания и мы попутно определяли их последствия. К нам все годы добавлялись грамотные специалисты, и служба наша сначала превратилась в отдел, а после в радиологический центр (РЦ) — важнейшее звено в деятельности всего ГХК. Я категорически не приемлю термин "безумные атомщики" — битва, как вы выражаетесь, с невидимым врагом «Р» велась постоянно, целенаправленно, умно, средств на неё не жалели.

Вас интересует, прежде всего то, что связано с водой, с Енисеем. Поэтому об общей обстановке в других направлениях скажу кратко.

Есть понятие "профессиональные заболевания". На ГХК этот показатель не выше, чем на других вредных производствах и значительно ниже, чем, например, у шахтёров. По числу онкологических заболеваний на 10.000 населения г. Железногорск в крае занимает одно из последних мест.

Сказывается жёсткий постоянный медицинский контроль, выявление заболеваний на ранних стадиях и более эффективное лечение, а также вся окружающая аура чистого города.

Мониторинг двух сред - земли и воздуха во все годы показывает, что обстановка вокруг комбината нормальная. Содержание техногенных радионуклидов практически находится на уровне, обусловленном проводившимися испытаниями ядерного оружия в атмосфере. Содержание радионуклеотидов в картофеле, говядине, молоке, овощах в населённых пунктах, расположенных вблизи комбината, не отличается от содержания в среднем по России и даже ниже.

Показателен такой факт. Брались анализы на наличие радионуклидов в организме учащихся в двух группах: у тех, кто летом отдыхал в Атаманово в п/л «Таежный» и для контроля у тех, кто остался дома, в Норильске.

И что же? У детей в Норильске фон оказался выше.

В чём же дело? После испытаний ядерного оружия на Новой Земле радиоактивные облака достигали Таймыра, оседали здесь на ягель, тот поедали олени, а оленье мясо постоянно продавалось в магазинах Норильска.

Конечно, дозы те не представляли опасности для здоровья.

Мониторинг Енисея и контроль за водой в бассейне реки начался немедленно, с первых дней пуска первого реактора.

Пробы воды, взятые с разных мест, с разных глубин не давали чёткой картины. Енисей - река своенравная, тем более, напротив у порога, идет постоянная борьбе струй. Тогда мы с Полюховым В.Г. придумали оригинальный ход: несколько раз промеряли одномоментно приборами всю реку поперёк по струе на разных глубинах.

Выявились внушающие оптимизм закономерности.

И главный отрадный факт, что Атамановский Камень - бык резко отбрасывает воду к правому берегу, у левого же берега, где стоит Атаманово и где находились пионерские лагеря вода совершенно не радиоактивна. Фарватер идёт у левого берега и плавание на судах здесь оказалось безопасным.

У правого же берега, где сбрасывалась из бассейна вода, концентрация радионуклидов через 5 км. уменьшалась в 10 раз, а далее снижалась медленно, донося "невидимого врага" до устья Енисея.

Как известно, иностранцы впервые узнали, что где-то на Енисее есть атомное производство из анализа проб воды, взятых на одном из иностранных суцов в г. Игарке.

Наш оптимизм существенно поубавился зимой с 1959-ого на 1960 год, югда расход воды в р. Енисей резко упал до 400 м3/сек, а у правого берега напротив - быка Атамановский камень образовались заторы, радиоактивная вода отклонилась к левому берегу у с. Атаманово.

Незамедлительно приняли меры: в Атаманово за сезон построили водопровод; в Балчуге пробили артезианскую скважину, причём для беспрерывной работы электромоторов протянули туда вдоль берега линию трёхфазного тока. Нет худа без добра. Водоснабжение из артезианских скважин избавило население Балчуга от потребления некачественной воды по химическим показателям за счёт сбросов предприятий г. Красноярска.

Вопрос с потреблением воды был решён. Немаловажной проблемой являлась проблема "рыбная". Ей не прикажешь плавать в нужных местах. Например, тайменям - рыбе северной, любителем холодной воды вдруг понравилось пастись близко к бассейну, откуда шла радиоактивная вода. Тут, вероятно, находили они много корма в виде более мелких рыбёшек. А вот у налимов - любителей мутной воды и береговой кромки весной и летом радионуклидов оказывалось меньше, увеличение их наблюдалось к концу августа.

У нас был катер, мы ловили рыбу в разных местах, беседовали с рыбаками, покупали и брали отдельные экземпляры, но общая картина в какую-либо систему не укладывалась. Тогда я, как "разведчик", представившись ярым любителем ухи, познакомился с одним из самых активных рыбаков, тем более, что он работал у строителей рядом с нашей службой, жил в Атаманово, часто плавал по Кану, так как родился в Подпороге.

Мужик проницательный, он вскоре понял мою истинную цель и, - спасибо ему, - стал нашим очень хорошим помощником.

Прежде всего помог проникнуться психологией рыбаков: они точно не укажут, откуда улов, тем более большой; наоборот постараются замутить, навести на ложный след. Мы с ним несколько лет плавали по енисейскому плёсу, по Кану, дважды на север в район Туруханска.

Что выяснилось?

Общая ситуация оказалась вполне нормальной. Экземпляры с опасным, неприемлемым для здоровья уровнем радионуклидов встречались редко, в основном у тайменей, выловленных у бассейна, откуда сбрасывалась горячая вода. Наш начальник решил провести с атамановскими рыбаками беседу. Приехали мы туда, он стал убеждать, что здесь ловить рыбу нельзя... На шум прибыли ещё рыбаки на своих "пирогах", некоторые в состоянии подпития стали угрожать, тогда мы вызвали по рации катер на подводных крыльях с нарядом солдат внутренних войск. Разогнали самостийную "эскадру" только после предупредительных выстрелов в воздух.

Действия не из приятных. А что делать?

Кстати, выяснилось кое-что новое в деле рыболовства. Считалось, что ельцы, сорожки, окуни, ленки заходят в Кан весной метать икру и скатываются только к зиме в Енисей. Оказалось же, что миграция туда сюда происходит постоянно в течение всего лета.

Рачки, мальки, водоросли в лагунах и на косах вырастали к концу лета, рыба пожирала их, набирая вес, и радиоактивный фон её вырастал. Зимой она была более чистой. Поскольку на налимов нападает жор зимой, они меньше облучались.

Контроль осуществляли мы постоянно. На первых этапах измеряли суммарную альфа и бета — активность, а с пуском радиохимического производства (ГРЗ) научились измерять содержание конкретных радионуклидов (более 25) в различных объектах окружающей среды.

В связи с проведением ядерных взрывов в воде содержится цезий, стронций и плутоний. А нам надо было проследить влияние ГХК на этом фоне. Так как концентрации очень низкие, то приходилось исследовать огромные объёмы воды, которые мы набирали в Енисее, в речках и ручьях. Продолжаем эту работу и сейчас, видите вдоль стен радиологической лаборатории много разноцветных канистр.

За 8 первых лет система сбросов стабилизировалась. Существенное испытание принёс 1966 год - год самого большого в исторически обозримом времени наводнения на Енисее.

Вода затопила огромную низину до Атамановского кряжа, прибрежные сёла, в том числе Додоново. Но вода не прорвалась в тоннели, в стенах их не оказалось не зацементированных трещин, строители работали на совесть. Возникла угроза затопления бассейна выдержки.

Кардинально заострился вопрос: Что делать? - оставлять функционирование бассейна выдержки или сбрасывать воду после реакторов напрямую в Енисей.

Для решения столь важного вопроса собрался большой консилиум управленцев, эксплуатационников, учёных, представителей Минздрава и экологов. Дискуссии шли острые. В итоге Минздрав и другие службы согласились на прямой сброс.

Какие же резоны привели к такому решению?

Во-первых, с пуском Красноярской ГЭС изменялась существенно, стабилизировалась гидрологическая обстановка: прекратились ледоходы и наводнения.

Во-вторых, эффективность бассейна выдержки была низкой.

В-третьих, до окончания намеченного срока работы реакторов (конец XX века) трубы подачи радиоактивной воды пришлось бы менять, что вынудило бы всё равно к временному прямому сбросу.

В-четвёртых, мониторинг всех сред до 1966 года и обследования людей на СИЧ (счётчик излучения человека) давали вполне приемлемые результаты, требовалось ужесточения контроля. Что мы и сделали.

Плавать на лодках у правого берега категорически запретили. Но простых запретов оказалось мало.

Ведь как ни обижаются люди на ГАИ (ГИБДД), как ни портят кровь работникам общепита и магазинов инспекторы Санэпидеонадзора, но ведь большинство соблюдают правила движений и санитарные нормы.

Нужно было ввести систему облав и штрафов и у нас, так как случаи плавания лодок у мест сбросов бывали.

Народ наш тоже хорош! Видят же предупредительные щиты, конечно, догадываются, что им грозит, но рискуют.

Почти 20 лет процессы протекали стабильно. Человечество стало осознавать бессмысленность накопления ракетно-ядерного потенциала, были заключены договоры о запрещении ядерных испытаний на земле, воздухе и под водой (последний взрыв произвёл Китай в 1980 году); об ограничении средств доставки были заключены договоры ОСВ-1 и ОСВ-2.

У нас не случалось никаких больших аварий, конечно, были малые сбои тапа "козлов" в реакторах, но это не влияло на радиационный фон. Прямоточные реакторы вырабатывали свой ресурс, планировалось их закрытие в конце 90-х годов. Чтобы использовать технический, научный потенциал, опыт кадров, было решено строить, так называемое, "мокрое" хранилище, для закачки жидких отходов нашли "линзу" на левом берегу, потребовалось строительство тоннеля под Енисеем.

У нас совершенствовались приборы, методики исследований и измерений. Появился лозунг "Экономика должна быть экономной" и в 1975 году нашу службу ввели в состав центральной заводской лаборатории (ЦЗЛ), чему я был против. Росло экологическое движение "зелёных". Появились независимые радиационные службы и посты в составе Госгидромета, Минсельхоза и при СЭС, появилась возможность сверять данные. Конечно, мы имели более высокую квалификацию, делились опытом в Красноярске со специалистами по нашему профилю. Контакты ширились, были споры, дискуссии, но и взаимопонимание - все делали одно дело под флагом экологии. Я лично всегда стоял на принципиальных позициях и правду не скрывал (выстрадано и закономерно, что Ю.В. Савицкий имеет звание Заслуженного эколога России -В.А.)... Статистика по краю в трёх средах из четырёх была в нашу пользу.

И вот грянула перестройка, мы проиграли "холодную" войну, на страну обрушились преднамеренные и непреднамеренные удары, среди них - авария на Чернобыльской АЭС, беда из бед, не моя компетенция разбирать причины этого. Та катастрофа показала всему человечеству ещё раз, как силён невидимый враг, если недооценишь его и не сдержишь. Закономерно резкое усиление внимание к нашему производству, к этому добавились политические мотивы.

Были и объективные данные о нанесении ущерба Енисею, и сенсационные, надуманные; стали употреблять термины "ядерные отходы", хотя в ОЯТ их 4-5%; о "втором Чернобыле", "о безумных атомщиках", я все эти термины не приемлю, считаю их оскорбительными. Специалисты из Минлесхоза и Гидромета звонили нам не раз: что это на Вас так нападают, наши измерения на постах не подтверждают обвинений в усилении радиационного загрязнения растений и животных; по качеству продукция в 30-ти километровой зоне ничем не отличается от среднероссийской; количество нитратов в ней определяется общим глобальным фоном.

Кстати, мы проверяли несколько раз на СИЧ (счётчик ионизации человека) десятки рыбаков из Кононово и Атаманово, превышения содержания радионуклидов в организмах не обнаружено.

Прямоточные реакторы закрыли чуть раньше, чем планировалось, что мы приветствовали. Радиационная обстановка на Енисее после остановки прямоточных реакторов сразу существенно улучшилась и с каждым годом продолжает улучшаться. Мощность гамма-излучения от водной поверхности у правого берега напротив села Атаманово практически находится на уровне естественного фона, характерного для такой местности. Мощность дозы гамма-излучения от поверхности осередка на 86 км (напротив села) за последние 10 лег снизилась в два раза.

Мы отвечаем за достоверность наших данных и готовы сотрудничать с любыми лабораториями и сравнивать результаты анализов. Думаю, что наша лаборатория должна действовать активно и дальше, ведь защита и контроль окружающей среды всегда будут необходимы.

Главная │Горно-химический комбинат │НПО прикладной механики │Источники │English │Карта сайта